Robot
Складчик
- #1
[Архэ] Дайте мне мой кусок жизни! О том, как архитекторы хоронили тоталитарные утопии [Георгий Заборский]
- Ссылка на картинку
Дайте мне мой кусок жизни! О том, как архитекторы, смеясь и играя, хоронили тоталитарные утопии
Это пятая онлайн-лекция цикла «Как понимать архитектуру».
Guilty pleasures — то, что делает нас отдельными людьми; то, что находясь на тонкой грани между забавным и неприличным, помогает нам нащупывать свободу в отношениях с ближайшими разными. Перечитывать в зрелом возрасте детские книжки. Безосновательно мечтать на старости лет полететь в космос. Есть мороженое ложками под старую комедию или бесхитростную порнографию. Слушать бардовские песни. Украшать елку или расставлять садовых гномов. Втайне предпочитать интеллектуальным хоррорам-деконструкциям ромкомы. Тащиться от Лас-Вегаса. Все то маленькое, человеческое, “слишком человеческое” для одних, “мелкобуржуазное” для других, “пошлое” для третьих, “развратное” для четвертых. Все то, что обращено к частным “машинам желания” в противоположность большим нарративам спасения, справедливости, просвещения или прогресса. Все то, что одним махом вычеркивали из жизни утопического города великие борцы с занавесками, Корьбюзье и Мис ван дер Роэ. Все, что было изгнано из архитектуры вместе с барочными ангелочкам — а оказалось не изгнано, а загнано под ковер, на чердак и в чулан. Все то, что на протяжении двадцатого века было тихим сопротивлением урбанистическим, механистическим и тоталитарным утопиям со стороны частных жизней, населявших регулярные решетки… Все это проломило плотину рационального контроля, планировочных решеток, рациональных построений и захлестнуло архитектуру в конце XX века.
В архитектуру возвращается игра, цитирование, избыточная сложность. Возвращаются исторические стили, перемешанные, словно в бетономешалке. Все, везде и сразу. Но почему теория постмодернизма пишется в левой европейской среде, а воплощается в старом Голливуде и в Москве 1990-х? Почему постмодернизм в Тбилиси кажется чутким и прирученным, как в городах старой Европы, и совсем не похож на постсоветский? Что такое “образы развития” и в чем DOGMA обвиняет Заху Хадид? Как быть, когда выразительный язык игры и цитирования, отказ от “высокого” языка, отделяющего и к чему-то обязывающего истеблишмент, отказ от бремени доказательств и право на мозаичность присваивают себе сильные мира сего? Где мы теперь? Существует ли метамодернизм, и при чем тут Карл Маркс?
Лектор - Георгий Заборский: архитектор, градостроитель, преподаватель и исследователь архитектуры.
Это пятая онлайн-лекция цикла «Как понимать архитектуру».
Guilty pleasures — то, что делает нас отдельными людьми; то, что находясь на тонкой грани между забавным и неприличным, помогает нам нащупывать свободу в отношениях с ближайшими разными. Перечитывать в зрелом возрасте детские книжки. Безосновательно мечтать на старости лет полететь в космос. Есть мороженое ложками под старую комедию или бесхитростную порнографию. Слушать бардовские песни. Украшать елку или расставлять садовых гномов. Втайне предпочитать интеллектуальным хоррорам-деконструкциям ромкомы. Тащиться от Лас-Вегаса. Все то маленькое, человеческое, “слишком человеческое” для одних, “мелкобуржуазное” для других, “пошлое” для третьих, “развратное” для четвертых. Все то, что обращено к частным “машинам желания” в противоположность большим нарративам спасения, справедливости, просвещения или прогресса. Все то, что одним махом вычеркивали из жизни утопического города великие борцы с занавесками, Корьбюзье и Мис ван дер Роэ. Все, что было изгнано из архитектуры вместе с барочными ангелочкам — а оказалось не изгнано, а загнано под ковер, на чердак и в чулан. Все то, что на протяжении двадцатого века было тихим сопротивлением урбанистическим, механистическим и тоталитарным утопиям со стороны частных жизней, населявших регулярные решетки… Все это проломило плотину рационального контроля, планировочных решеток, рациональных построений и захлестнуло архитектуру в конце XX века.
В архитектуру возвращается игра, цитирование, избыточная сложность. Возвращаются исторические стили, перемешанные, словно в бетономешалке. Все, везде и сразу. Но почему теория постмодернизма пишется в левой европейской среде, а воплощается в старом Голливуде и в Москве 1990-х? Почему постмодернизм в Тбилиси кажется чутким и прирученным, как в городах старой Европы, и совсем не похож на постсоветский? Что такое “образы развития” и в чем DOGMA обвиняет Заху Хадид? Как быть, когда выразительный язык игры и цитирования, отказ от “высокого” языка, отделяющего и к чему-то обязывающего истеблишмент, отказ от бремени доказательств и право на мозаичность присваивают себе сильные мира сего? Где мы теперь? Существует ли метамодернизм, и при чем тут Карл Маркс?
Лектор - Георгий Заборский: архитектор, градостроитель, преподаватель и исследователь архитектуры.
